БОЕВЫЕ СОБАКИ

Начиная с XIII века до п. э. собака участвует в сражениях. Боевые собаки были грозным оружием, от их страшных укусов неприятель терпел большой урон. Внешним видом они напоминали современного тибетского мастифа, только были еще крупнее, их высота в холке достигала 75-80 см, в то время как у их нынешних собратьев она не превышает 70 см. Выходцы из Азии, более свирепые, чем охотничьи борзые фараонов, они нашли многочисленных ценителей в Египте, а затем в Греции. Позднее они попали в Римскую империю. В то же время галлы, кельты и германцы разводили свои породы боевых собак на основе большого датского пса. Таким образом, в I веке до н. з. в великих битвах встретились римские и галльские боевые собаки. Дрессировка боевых собак была простой: их роль заключалась в истреблении вражеских войск. На протяжении столетий для таких собак изготавливали доспехи, утыканные острыми шипами или наточенными лезвиями кос, ошейники с остриями и кожаные накидки, покрытые легко воспламеняющимся веществом. Собаки, превращавшиеся таким образом в настоящие боевые машины, обращали в бегство конницу и пехоту противника или жестоко калечили вражеских солдат. С развитием огнестрельного оружия подобное использование собак прекратилось. Однако без дела они не остались. Как только вывели немецкую овчарку, она сразу же стала участником всех последних военных конфликтов: Первой и Второй мировых войн, алжирской войны, войны во Вьетнаме, иракской операции «Буря в пустыне»...

КАРАУЛЬНЫЕ СОБАКИ
Замечательное чутье собак и их предрасположенность к охране и защите хозяина позволили использовать их для караульной службы в многочисленных крепостях, цитаделях, укрепленных районах и городах...
Плутарх так описал подвиг собаки по кличке Сотер: «Коринф охранялся гарнизоном, которому помогали 50 молосских догов, спавших на берегу. В один из вечеров рядом с городом высадились вражеские войска. Солдаты, пропьянствовав накануне, потеряли бдительность, и врага встретили только собаки. Однако силы были неравны, и 49 молоссов были истреблены. Только одному Сотеру удалось ускользнуть и поднять тревогу своим лаем. Коринфяне взялись за оружие и сумели отбросить врага. В награду за храбрость собака получила великолепный ошейник с надписью: «Сотеру, защитнику и спасителю Коринфа». Особенно широко караульные собаки применялись в Средние века, во время обороны таких крупных крепостей, как Мон-Сен-Мишель или Сен-Мало, где с 1155 г. каждый вечер на берег выпускали 24 английских мастифа для охраны судов от пиратов. Собак прекратили использовать в этих целях в 1770 г. после того, как молодой офицер, проходивший по берегу, был растерзан ими.

СОБАКИ-СЛЕДОПЫТЫ

Многих собак дрессировали на поиск человека по его следу. В Америке, во время завоевания индейских земель европейцами, собак тренировали находить и убивать индейцев. Так, в Ла-Веге (Доминиканская Республика) несколько тысяч индейцев были обращены в бегство отрядом всего из 150 пехотинцев, 30 всадников и 20 боевых собак. Позднее в Южной Америке испанцы использовали собак для преследования рабов, сбежавших с плантаций. Обучение, весьма поверхностное, заключалось в том, что собакам показывали черного цвета манекены, наполненные кровью и внутренностями убитых животных, которые затем шли им в пищу. Возбужденные запахом собаки быстро «понимали», что черный человек, за которым они бегут, - это тот же манекен. У настигнутых беглых рабов было мало шансов остаться в живых. Уже в более позднее время, во время войны в Алжире, собаки французской армии помогали отыскивать противника, сумевшего преодолеть системы безопасности. Одной из таких собак была немецкая овчарка Гамэн с военной базы в Бени-Месу. По прибытии в Алжир пес вел себя так агрессивно, что никто не мог приблизиться к нему. Только жандарму Жильберу Годфруа удалось завоевать доверие собаки и подчинить ее. Ранним утром 29 марта 1958 г. Годфруа был поднят по тревоге: отряд численностью около 200 человек прорвал электрифицированные заграждения на границе с Тунисом. На место прорыва Гамэна и его проводника доставили вертолетом, они немедленно приступили к поиску. Вслед за ними шли бойцы из 1-го парашютно-десантного полка Иностранного легиона. Свежий след был обнаружен быстро, но в тот момент, когда Годфруа спустил собаку с поводка, он был смертельно ранен автоматной очередью. Тоже раненый, Гамэн бросился на стрелявшего и вцепился ему в горло. Затем подполз к хозяину и накрыл его своим телом.
Чтобы справиться с собакой понадобились 6 человек и брезент. Гамэна доставили на базу и спасли, по никто не мог ни приблизиться к нему, ни тем более командовать им. Военное командование решило отправить его «в почетную отставку» в центральный питомник жандармерии в Грама, департамент Ло, где, как говорилось в министерской инструкции, ему должны были «обеспечить пожизненный уход». Однако Гамэн умер от тоски уже через две недели после прибытия в питомник. Пепел, оставшийся после его кремации, до сих пор хранится в Национальном учебно-кинологическом центре жандармерии в Грама. Там же установлен памятник в его честь.
Во Вьетнаме американцы использовали также собак-следопытов. Обученные собаки искали в лесах партизанские лагеря вьетконговцев.

СОБАКИ-СВЯЗНЫЕ

Для успешного осуществления или изменения планов наступательных или оборонительных действий жизненно важно располагать свежей информацией от передовых отрядов и иметь связь с другими опорными пунктами на линии фронта. До появления технических средств связи доставку донесений и приказов часто поручали собакам-связным. В античные времена мастифов-гонцов заставляли глотать донесения. Когда собака добиралась до адресата, то для того, чтобы получить эти ценные документы, ее просто умерщвляли. Впрочем, от такой практики очень быстро отказались, но не из-за ее жестокости, а из-за дороговизны...
В XVIII веке король Фридрих II возродил этот метод курьерской связи в прусских войсках. Собаки-курьеры хорошо зарекомендовали себя во время Семилетней войны и породили целую династию собак-связистов. В Первую мировую войну использование таких собак получает дальнейшее развитие. Отбор собак для этой службы довольно строг: они должны иметь рост в холке 40-70 см и нейтральный окрас, обладать отличным здоровьем, прекрасным зрением, слухом и обонянием, быть спокойными, умными и послушными. Немецкая овчарка, естественно, быстро пришлась ко двору. Согласно военным инструкциям, собакам должно быть от 2 до 5 лет (период высшего расцвета их способностей), они должны быть достаточно крепкими, чтобы переносить непогоду, лишения и усталость.
Собаки-связные играли очень важную роль: они обеспечивали связь между пунктами, удаленными друг от друга на большие расстояния, часто в сложных погодных условиях. Имеются данные, что собаки-связные могли под артиллерийским огнем пробегать 5 км за 12 минут. Интересно, что собакам доверяли доставку сообщений, написанных открытым текстом, которые могли быть легко прочитаны противником. И тем не менее такой способ доставки оказался надежным, поскольку случаи перехвата собак-связных были редки.

ВЬЮЧНЫЕ И УПРЯЖНЫЕ СОБАКИ

Собаки способны переносить на спине грузы весом до 7 кг. Поэтому во время различных военных конфликтов их широко использовали для подноски боеприпасов, продовольствия или оружия на передовую. Так, в Первую мировую войну были захвачены немецкие собаки, переносившие легкие пулеметы. Тогда же появилось еще два вида собак-носильщиков: собаки-телеграфисты и собаки-голубятники. Первые использовались на опасных участках для восстановления оборванных в ходе боев линий связи: на спину собаке прикрепляли катушку с разматывающимся телефонным проводом, который она тянула под вражеским огнем через траншеи и проволочные заграждения. Вторые были выдрессированы доставлять на форпосты почтовых голубей. Применение собак в качестве упряжных началось в 1911 г., когда бельгийцы стали впрягать мощных собак в пулеметы на колесах. Собаки были предпочтительней лошадей из-за большей выносливости и способности легко следовать за человеком в густом подлеске. Кроме того, собак запрягали в грузовые и санитарные повозки. А немцы использовали на Восточном фронте настоящих упряжных собак для буксировки саней.

Из-за серьезных споров, разгоревшихся вокруг вопроса о возможности такого применения собак, на деле никто, кроме бельгийских, немецких (непродолжительное время) и советских войск, упряжных собак не использовал.

ПАТРУЛЬНЫЕ СОБАКИ
Благодаря хорошо развитому сторожевому инстинкту и инстинкту самосохранения, собаки прославились и в патрульной службе. Их использовали при прочесывании лесистой местности в поисках укрывшегося противника, они помогали дозорам находить засады и указывали местонахождение вражеских солдат. Кроме того, они конвоировали пленных. История сохранила лишь несколько имен таких собак, тем не менее они принесли немало пользы, например позволили многим дозорным вовремя обнаружить врага или найти обратную дорогу к своим.

САНИТАРНЫЕ СОБАКИ
Впервые собаки применялись для поиска раненых еще древними египтянами. Выпущенные по окончании боя на место недавней схватки, собаки разыскивали еще живых людей, подавали сигнал и облизывали их.
«Современные» санитарные собаки появились в XX веке. Обнаружив раненого, собака брала в зубы какой-нибудь принадлежащий ему предмет (чаще всего каску), относила его в качестве сигнала санитарам, а затем приводила их к пострадавшему. Помощь собак была незаменима: собирать раненых можно было только ночью, и собаки значительно облегчали поиск. Первая школа но подготовке санитарных собак была создана в 1885 г. бельгийцем Ван-де-Путтом, следующая - немецким художником-анималистом Бунгарцем. Франция обзавелась такими собаками только в 1908 г.
Сохранилось множество воспоминаний о подвигах собак-санитаров. Вот, например, свидетельство одного солдата из Мана, получившего ранение 2 ноября 1915 г.: «С осколочным ранением в руку, с пулевым ранением в челюсть, с раной от сабельного удара на голове, я лежал, наполовину заваленный телами погибших товарищей, когда вдруг почувствовал нежное прикосновение ко лбу. Это добрая немецкая овчарка-санитар лизала мне лицо. Несмотря на сильную боль, я сумел немного приподняться. Я знал, что собаки выдрессированы относить фуражку раненых в лагерь, но свою я потерял. Славная собака стоит в нерешительности. Тогда я ей говорю: «Ну же, собачка, давай, приведи моих товарищей». Она поняла, побежала, прижимаясь к земле. Вернувшись в лагерь, стала ко всем приставать, лаять, хватая то одного, то другого за полы шинели, пока на нее не обратили внимание два санитара. Они пошли за собакой, та привела их ко мне - я был спасен».

ОПАСНЫЕ ЗАДАНИЯ
Иногда собаки используются в непростых ситуациях и в необычных условиях. Во время войны в Индокитае сложный рельеф местности и буйная растительность сильно затрудняли французским войскам ведение операций. Первые месяцы кампании выявили опасности, с которыми могли столкнуться заброшенные на чужую территорию парашютисты. Только собаки были в состоянии ускорить выполнение задания. Поэтому 5 и 6 сентября 1949 г. в Парашютно-десантной школе в Меконе провели пробное десантирование собак.
В ходе подготовки к прыжкам возникли две проблемы: было неясно, когда собаке покидать самолет и куда она приземлится. Собака, будучи легче своего проводника, достигает земли намного позднее и, следовательно, дальше, чем он. В результате становится невозможным немедленное применение собаки и тратится немало времени на ее поиски. Проблему удалось решить, уменьшив площадь купола. С тех пор собаки-парашютистки приземляются одновременно и рядом со своим проводником. Многие собаки потеряли жизнь на полях сражений.

Советский генерал Панфилов для борьбы с немецкими танками ввел следующий способ: собак приучали есть под танками. Некормленным в течение 1-2 дней животным перед атакой привязывали к спине мины и пускали навстречу вражеским танкам. Такая практика, несмотря на всю свою жестокость, была оправдана обстановкой и вызывала настоящую панику в немецких войсках.

Фронтовые истории

В личном деле кроткого колли по кличке Дик записано: «Призван на службу из Ленинграда и обучен минно-розыскному делу. За годы войны обнаружил более 12 тысяч мин, принимал участие в разминировании Сталинграда, Лисичанска, Праги и других городов. Главный подвиг Дик совершил в Павловске».
Это было так. За час до взрыва Дик обнаружил в фундаменте дворца фугас в две с половиной тонны и часовым механизмом.
После Великой Победы легендарный пес, несмотря на множественные ранения, был неоднократным победителем выставок собак. Пес-ветеран дожил до глубокой старости и был похоронен с воинскими почестями, как и подобает герою.
Участник Великой Отечественной войны тюменец Сергей Соловьев в одной из наших встреч рассказывал, как во время боев он нередко был свидетелем подвига четвероногих санитаров: «Из-за плотного огня мы, санитары, не могли пробраться к тяжело раненным однополчанам. Раненым нужна была срочная медицинская помощь, многие из них истекали кровью. Между жизнью и смертью оставались считанные минуты... На помощь приходили собаки. Они по-пластунски подползали к раненому и подставляли ему бок с медицинской сумкой. Терпеливо ждали, когда он перевяжет рану. Только потом отправлялись к другому. Они безошибочно могли отличить живого человека от погибшего, ведь многие раненые находились в бессознательном состоянии. Такому бойцу четвероногий санитар лизал лицо до тех пор, пока он не придет в сознание. В Заполярье зимы суровые, не раз от лютых морозов раненых спасали собаки - они грели их своим дыханием. Вы мне можете не верить, но собаки плакали над умершими...

Зимой на нартах, а летом на специальных тележках с поля боя они вывезли 700 тысяч тяжело раненных бойцов (для справки - состав дивизии РККА в 1941 г. составлял от 9 700 до 17 000 чел., то есть собаки вывезли с поля боя порядка 40 дивизий полного состава!), а к боевым частям доставили в общей сумме 3500 тонн боеприпасов.

Собаки-связисты в боевой обстановке, порой в непроходимой для человека местности, доставили свыше 120 тысяч боевых донесений, для установления связи проложили 8 тыс. км телефонного провода (для сравнения: расстояние от Берлина до Нью-Йорка - 6 500 км.).

Собаки разведывательной службы сопровождали разведчиков в тыл врага для успешного прохода через его передовые позиции, обнаружения скрытых огневых точек.

Диверсионные собаки использовались в партизанских отрядах для подрыва железнодорожных составов. В целом, на боевом счету собак свыше 300 подбитых танков противника, более 200 000 доставленных донесений, разминировано 303 города, обследована территория в 15153 кв. км (что сопоставимо с площадью некоторых Европейских государств, так, например, площадь Бельгии - 30, 5 тыс. кв.км.), обнаружено и снято свыше 4 млн. мин.

Собаки — истребители танков вывели из строя более 300 единиц бронетехники противника. Собаки инженерно-саперной службы использовались в 2 отдельных полках, 19 батальонах и 29 ротах; с их участием было обезврежено более 4 миллионов мин и фугасов. 36 батальонов и 69 взводов нартовых упряжек были сформированы в годы войны.

Когда под вражеским огнем невозможно было доставить боеприпасы, собаки, служившие в этих подразделениях, подтаскивали патроны и малокалиберные снаряды. Почти 700 тысяч раненых красноармейцев и командиров было вывезено с поля боя четвероногими санитарами.

Прежде, чем рассмотреть собственно боевое использование собак в римском мире, следует обрисовать общую картину собаководства, указать на то, какие породы тогда существовали, дать общие данные об использовании и содержании этих животных. Ведь уже в античности породы по своему использованию делись на охотничьи, пастушьи, караульные и декоративные. Насколько нам известно, греки и римляне применяли для военных целей не каких-то специально выведенных собак, но те же породы, с которыми они охотились (Polyaen., IV, 2, 16; VII, 2, 1; Ael. Var. hist., XIV, 46). В частности, для боя использовали первую группу пород, тогда как для охраны военных объектов привлекали третью категорию* 1 .
От античности сохранилось более 150 названий пород собак - количество очень значительное, учитывая то, что сейчас на Земле существуют около 400 пород* 2 . Подчас до нас дошли только наименования пород (которые назывались по месту происхождения) без каких-то определенных характеристик. Рассмотрим сначала основные породы, чтобы выявить, какие из них использовались в военном деле.
Лексикограф конца II в. Юлий Поллукс, перечисляя наиболее благородные породы, называет (V, 37) лаконских, аркадских, арголидских, локридских, кельтских, иберских, каринских, критских, молосских, эретрийских, гирканских и индийских собак. Очевидно, что данный список, как и большая часть его сочинения "Ономастикон", составлен по греческим источникам классического и эллинистического времени. Тут отмечены, в основном, греческие породы: три пелопоннесские - из Лаконики, Аргоса и Аркадии, среднегреческая - локридская, островные - критская и эретрейская, эпирская - молосская. Из европейских и ближневосточных варварских пород находим карийскую, каринскую, иберскую и кельтскую; с двумя последними античный мир близко познакомился на рубеже эр. Азиатские породы представлены гирканскими и индийскими собаками, хорошо известными уже Геродоту (VII, 187). Немного позднее, около 200 г., апамейский поэт Оппиан (Cyn., I, 368-375) дал более широкий перечень собак, рекомендуемых им для охоты: пеонийские, авзонийские, карийские, фракийские, иберийские, аркадские, аргосские, лакедемонские, тегейские, савроматские, кельтские, критские, магнетские, аморгские, египетские волопасы, локридские и молосские. Как видим, список шире, здесь прибавлены еще и породы, распространившиеся в римскую эпоху. Кроме того, автор присоединил к традиционным греческим породам еще и тегейскую из Пелопоннеса, аморгскую с одноименного острова в Эгеиде, магнетскую из Анатолии, а также италийскую (авзонийскую). Увеличился спектр варварских пород: северобалканские (фракийская и пеоний-ская), малоазиатская карийская, египетская и сарматская пастушья. Причем последняя является единственной принадлежащей кочевникам, остальные породы выведены для охоты оседлыми жителями, среди которых псовая охота была весьма популярна.
Можно сказать несколько слов и о специализации различных древних пород. Уже у Ксенофонта в трактате "О псовой охоте" находим рекомендации по использованию конкретных пород собак. Так, на охоту на оленя он советует брать сильных и высоких индийских собак (Cyn., 9, 1), а для охоты на кабанов - индийских, критских, локрид-ских и лаконских (Cyn., 10, 1; ср. : Philost. Imag., I, 27). Карийские и критские собаки, выведенные в горных местностях, хороши были в выслеживании и преследовании (Arr. Cyn., 3, 1; 4; Ael. Nat. an., III, 2; ср. : Hygin. Fab., 189). Естественно, богатый грек отправлялся на охоту, беря с собой различные породы собак, предназначенные для разных целей. В I в. на кабанью и оленью охоту направлялись в сопровождении лаконских, критских и молосских собак. Первые две породы использовались как гончие и борзые, выслеживающие и гонящие зверя, третья - как борзая, бросающаяся на животное, когда оно уже было в поле зрения (Lucan., IV, 437-439; Senec. Phoed., 32-40)* 3 .
Экстерьер идеальной собаки рисует нам римский энциклопедист М. Теренций Варрон (116-27 гг. до н. э.). Он описывает внешность благородных сторожевых и пастушьих собак следующим образом (Var. De re rust., II, 9, 3-4): "Видом должны они быть красивые, крупные, с карими или серо-желтыми глазами, с симметричными ноздрями, с губами черноватого или красноватого цвета, причем верхние не должны быть ни вздернуты кверху, ни свисать вниз; с короткой нижней челюстью, из которой немного торчат справа и слева два клыка; лучше, если верхние зубы растут прямо и не выдаются вперед, остры и покрыты губой; голова большая, уши большие, висящие; загривок и шея толстые; промежутки между суставами на лапах большие; бедра прямые, вывернутые наружу; лапы большие и широкие, которые на ходу глядят в разные стороны, пальцы раздельные; когти твердые, кривые, подушечки не твердые, словно роговые, а вздутые и мягкие; зад поджарый; хребет не торчащий и не вогнутый; хвост толстый; лай густой и низкий, зев широкий; масть лучше всего белая, потому что ее легко различить в потемках; общий облик, как у льва" (пер. М. Е. Сергеенко). Это - общее описание, которое, очевидно, соотносится с рекомендуемыми Варроном породами: лаконской, эпирской и саллентийской (Калабрия). Причем последнюю пастушью породу находим только у этого автора* 4 . Само же описание походит на ту породу, которая считалась эпирской. У Варрона собака служит и простым помощником пастуха, и защитником стада от диких зверей. Причем при одном пастухе достаточно одной собаки (Var. De re rust., II, 9, 16).
Как мы видим, в античности существовало большое количество пород, считавшихся благородными. Какие же из них считались лучшими в римское время? Уже на Самосе при тиране Поликрате (538-522 гг. до н. э.) существовали молосские и лаконские собаки (Athen., XII, 540d). Аристотель в "Истории животных" останавливается лишь на двух греческих породах, лаконской (VI, 20, 134-141) и молосской (IX, 3). Т. Лукреций Кар (V, 1063-1073) в своей поэме "О природе вещей" сравнивает речь человека с интонациями молосской собаки, поскольку она была наиболее известной читателям. Знаменитый римский поэт П. Вергилий Марон в последней трети I в. до н. э. рассматривал как лучшие спартанскую и молосскую породу, которые являлись хорошими сторожами и охотничьими псами (Verg. Georg., III, 404-405). Его не менее известный современник Кв. Гораций Флакк (Epod., 6, 5-6) считает эти же породы хорошими пастухами. Их же рекомендовал как наиболее подходящих для охоты и автор конца III в. М. Аврелий Олимпий Немесиан из Карфагена (Nemes. Cyn., 106-113):

Выбери тогда легкого в беге и легкого в возращении
или рожденного в Лакедемоне, или в молосском селе
пса не низкого рода. Пусть он будет от древних кровей,
пусть будет от возвышенных,
и пусть он красиво влечет под широкой грудью
из ребер, под наклоненным хвостом свой большой корпус,
который понемногу назад связывается сухим животом;
с сильной достаточно широкой поясницей
и раздвинутыми ляжками,
и у которого очень мягкие качающиеся на бегу уши.

Следовательно, на протяжении всего этого времени, вплоть до поздней античности, данные породы считались лучшими. Итак, для охоты и охраны скота на пастбищах предпочитали использовать две основные породы собак, лаконскую и молосскую.
Остановимся на характеристике данных пород немного подробнее. Лаконская порода, получившая свое названия от южнопелопоннесской области Лаконика, была хорошо известна уже грекам. У последних эпитет собаки "лаконская" употреблялся столь же часто, как и критский лук, ливийские львы и армянские тигры* 5 . Эту породу упоминает уже в первой половине V в. до н. э. Пиндар (frg. 106). Она являлась, по преимуществу, охотничьей, гончей, имеющей чуткий нюх (Soph. Ajax, 8) и хорошо выслеживающей зверя (Xen. Cyn., 10, 4). Каллимах в середине III в. до н. э. отмечал, что киносурские (= лаконские)* 6 собаки с их быстрым бегом затравливают лань и зайца, умело находят логово дикообраза и идут по следу оленя и косули (Callim. Gymn., III, 94-97). Широко использовали лаконцев и в римскую эпоху (Senec. Phoed., 35; Sil. Ital. Pun., III, 295). Известны "стройные лакены" даже на закате античного общества в V в. (Claud. Cons. Stil., III, 300). Аристотель (Hist. an., VIII, 28, 167; Poll., V, 38) считал лаконскую породу помесью лисы и собаки. Подобный тип собак Ксенофонт называет лисьим (Xen. Cyn., 3, 1). Видимо, такое представление возникло не только от экстерьера собаки, но и от ее окраса, обычно рыжего (Horat. Epod., 6, 5). Немецкий исследователь В. Рихтер полагал, что данная порода являлась помесью дога* 7 . Возможно, лаконца мы видим на рельефе из дворца Спады, представляющего мифологических близнецов Амфиона и Зета* 8 .
Представителями другой не менее знаменитой греческой породы являлись молоссы, названные так по наименованию одного из основных племен Эпира. Эта порода собак первоначально использовалась греками, а позднее перешла от них к римлянам. Первоначально, вероятно, молосс был охотничьей и (или) пастушьей собакой, отличающейся мертвой хваткой. Не случайно же Клавдий Элиан в "Истории животных" (III, 2) отмечал, что "молосс наиболее из собак отважен". Уже Аристотель (Hist. an., IX, 1, 3) рекомендовал использовать молоссов как охранных и охотничьих собак, выделявшихся из прочих пород своей храбростью и величиной тела. Элиан также отмечает красоту и рост молосса (Ael. Nat. an., XI, 20; ср.: Colum. De re rust., VII, 12). В городах молоссов использовали как сторожевых собак (Aristoph. Them., 416; Propert., IV, 8, 24; Claud. De cons. Stilich., II, 214-215). Даже на закате античного мира Клавдий Клавдиан упоминает молоссов как самых обычных собак (Claud. Cons. Stilich., II, 214-215; III, 293; In Ruf., II, 420). Иногда исследователи считают, что существовало два отдельных вида этой породы: более крупные пастушьи эпирские и охотничьи молосские, имеющие меньшие размеры* 9 . Однако, в источниках не проводится никакого различия между этими двумя породами, за исключением сообщения Никандра из Колофона, различающего мифологическое происхождение эпирских собак из Хаонии и из Молоссии (Poll., V, 38). Вероятно прав Э. Куни, рассматривающий их как одну породу* 10 . Хотя, очевидно, что молоссы внутри породы имели различные подвиды, различающиеся по времени и месту их появления. В целом, как отмечает немецкий исследователь истории животных Отто Келлер, собака из Эпира представляла собой короткомордого дога с небольшими согнутыми вниз ушами* 11 . Рим-ский агроном I века Л. Юний Модерат Колумелла (De re rust., VII, 12) говорит о черном окрасе у данной породы. Считается, что молоссы были предками догообразных мастифов, от которых, в свою очередь, произошли булленбейцеры* 12 . Вероятно, молосса представляет римская мраморная статуя из Флоренции* 13 . Ведь эта собака похожа на льва, а, как мы помним, Варрон сравнивает рекомендуемую им собаку именно с "царем зверей", хотя он не упоминает при описании экстерьера собаки гривы. По-видимому, также молоссов мы видим на монетах из северо-западной Греции: серебряной из Молоссии, бронзовой из Эпира и на бронзовой монете и серебряном статере из Аргоса Амфилохийского* 14 .
Теперь посмотрим, по каким признакам отбирали собак и как их содержали. В целом, по поводу окраса охотничьей собаки Ксенофонт замечал (Cyn., 4, 7-8): "Цвет шерсти не должен быть совершенно рыжий или совершенно черный или белый: одномастность есть признак диких зверей, а не настоящей породы. Красноватая или черная масть должна иметь белые пятна на передней части головы, белая - красноватые" (пер. Г. А. Янчевецкого). С другой стороны, страстный любитель псовой охоты Флавий Арриан (Cyn., 6, 1) призывал не пренебрегать собаками одной масти, черной, рыжей или белой. Таким образом, видимо, эти три окраса в античное время и были основными.
Относительно выбора пола собаки единого мнения не было. Так, сука считалась быстрее кобеля, но последний был более выносливым (Arr. Cyn., 32, 1). Известный историк, а также страстный любитель псовой охоты Флавий Арриан отмечал, что кобель сохраняет резвость до десятого года, а сука до пятого (Arr. Cyn., 32, 2).
Иногда пастушьих собак холостили, считая, что тогда они не уйдут от стада, иногда этого не делали, полагая, что после кастрации они будут менее злы (Var. De re rust., II, 9, 14). Сукам, чтобы не испортить породу, Ксенофонт рекомендует повязывать широкие пояса с остриями (Cyn., 6, 1).
Даже пастушьим собакам рекомендовалось иметь особый ошейник melium ("лучший"), который с внешней стороны был утыкан гвоздями, а с внутренней - обтянут мягкой шкурой. Он защищал собаку от укусов диких зверей (Var. De re rust., II, 9, 15). Еще Ксенофонт (Cyn., 6, 1) советовал делать ошейник широким, а поводок - с петлей для руки. Если привязанное животное грызло ремень, то его заменяли на железную цепь (Arr. Cyn., 11. 1). Переходя к тренингу охотничьих собак, можно указать, что уже в возрасте 11 месяцев кобеля приучали к виду зайца (Arr. Cyn., 25, 1-2), но выводили на охоту только с двухлетнего возраста (Arr. Cyn., 26, 1). Арриан рекомендовал при обычных условиях держать животное на привязи и выгуливать четыре раза в день (Arr. Cyn., 12, 1). В качестве поощрения следовало называть слова благодарности вместе с именем животного: "Хорошо, о, Кирра; хорошо, о, Бонно; прекрасно, о, Хорме". При этом собаку почесывали за ушами или даже целовали в голову (Arr. Cyn., 18, 1).
Клички собакам давали короткие, исходя из их окраса и привычек, целей использования или каких-то аналогий. Арриан, упоминая о том, как делался выбор клички, сообщает, что выбирали уже существующие имена или же сами придумывали их (Arr. Cyn., 31, 2). Его предшественник и образец для подражания Ксенофонт (Cyn., 7, 5) дает целый список коротких благозвучных имен, которые он рекомендует давать собакам. Колумелла (De re rust., VII, 12) рекомендовал давать даже сторожевым и пастушьим собакам клички охотничьих псов из двух-трех слогов (ср. : Arr. Cyn., 31, 2)* 15 . Ксенофонт (Cyn., 7, 5) приводит 47 кличек, Овидий называет 37 кличек собак, принадлежащих страстному охотнику Актеону (Ovid. Met., III, 206-233), Гигин приводит даже 52 клички этих собак, из которых 25 принадлежали кобелям, а 27 - сукам (Hygin. Fab., 181). К примеру, Вергилий в выполненных в эллинском колорите "Буколиках" дает греческие клички упоминающимся тут собакам: пастушьей суке - Лициска (III, 18: Lycisca - "волчица"), а сторожевому кобелю - Гилакс (VIII, 106: Hylax - "лающий"). Действительно, римляне зачастую давали своим собакам греческие клички* 16 .
Очевидно, ассортимент собачьего корма напрямую зависел от достатка хозяев, времени года, плодородности местности. Так, Варрон (De re rust., II, 9, 9) рекомендовал кормить собаку достаточно хорошо, ячменным хлебом, покрошенным в молоко, отваром из костей и самими неразмельченными костями. Колумелла (De re rust., VII, 12, 10) предписывал более скудный рацион собакам, пастушьей - ячный хлеб в сыворотке, а сторожевой - пшеничный хлеб, накрошенный в бобовую похлебку. Позднее, в первой половине II в., Арриан (Cyn., 8, 1) считал лучшим кормом пшеничный или ячменный хлеб и воду, а также отвар от жирной говядины. В жару животное предписывалось поить яйцом, предварительно засунув его ей в пасть (Arr. Cyn., 13, 2). Беременной собаке рекомендовался ячный, а не пшеничный хлеб (Varro. De re rust., II, 9, 11). Ощенившейся же суке Арриан советовал давать испеченную в золе и растертую, словно ячмень, говяжью печень (Arr. Cyn., 8, 1). Вергилий предлагал вскармливать лаконских и молосских щенков жирной сывороткой (Verg. Georg., III, 406: serum pingue). При этом Арриан (Cyn., 13, 1-2; ср. : 14, 3) рекомендовал зимой кормить собаку вечером, а летом (поскольку день дольше) еще и утром, тогда ей можно дать соленое сало.
Теперь, после разбора некоторых моментов воспитания и содержания собак, обратимся непосредственно к службе собак. В работах, написанных кинологами, можно встретить утверждения типа: "Молосских догов широко использовали римляне в военных действиях против различных племен Центральной и Западной Европы"* 17 . Чтобы верифицировать данное положение, обратимся к источникам. Наибольшее значение при этом имеет античная письменная традиция, тогда как информация репрезентативных памятников носит вспомогательный характер, поскольку на ней нет подписей, информирующих нас о том, кто тут изображен. Можно сразу же отметить, что в сохранившихся до нашего времени источниках в описании боевых действий нет упоминаний об использовании римлянами собак непосредственно в сражении.
О значении бойцовых качеств собаки в античном мире сообщает римский энциклопедист Плиний Старший (Plin. N. h., VIII, 142): "Сражается против разбойников за господина собака, получает и наносит удары, но от его тела не отступит; отгоняет диких зверей". В частности, в античной литературе приводится следующий случай с трупом одного римлянина. Клавдий Элиан рассказывает (Ael. Nat. an., VII, 10): "Считается - и это очевидно, - что у собак существует непреодолимая любовь к содержащим их. В какой-то из гражданских войн в Риме Кальба Римлянин () был заколот, однако ни один из врагов этого человека не мог отрубить ему голову (хотя многие устраивали состязание за этот трофей), прежде, чем они не убили стоящую около трупа собаку, выращенную им, ведь именно из-за любви она спасала и сражалась за павшего, словно соратник и отличный спутник, являвшийся его другом до конца" (также см. : Plut. Soler. an., 13, 7 = Moral., 969d; Tzezt. Chiliad., IV, 232-234). Кем был этот человек, неясно. Может быть, императором Гальбой? Но у Иоанна Цеца он назван стратегом, однако, возможно, это не terminus technicus, а простое наименование командующего войсками (Tzezt. Chiliad., IV, 232) 18 . Если это был Гальба, то событие относится к 69 г. Хотя надо отметить, что в других рассказах о гибели ехавшего в паланкине Гальбы от толпы преторианцев этот эпизод не упоминается (Tac. Hist., I, 41; Suet. Galb., 19-20; Plut. Galb., 26-27). Подобная же история о верности собаки, охранявшей труп хозяина, относится и ко времени царя Пирра (Plut. Soler. an., 13, 8-9 = Moral., 969d-e; Ael. Nat. an., VII, 10; Tzezt. Chiliad., IV, 211-220). Встречались случаи подобного рода и в Новое время. Так, после победы над австрийцами при Бассано (1796 г.) Бонапарт заметил на поле боя собаку, которая охраняла тело своего павшего хозяина* 19 .
Естественно, что римляне с их любовью к гладиаторским боям не могли не использовать собак в период империи в venationibus - в травлях диких зверей в амфитеатре (Martial. Epigr., XI, 69; ср. : Claud. De cons. Stil., III, 298-301)* 20 .
Насколько нам известно, собственно в военном деле собаки использовались римлянами в функциях аналогичных их обычному применению: охрана объектов и выслеживание. Впрочем упоминаний и о таких случаях сохранилось весьма немного.
Так, консул 231 года до н.э. Марк Помпоний получил для ведения боевых действий недавно присоединенную (в 238 г. до н.э.) Сардинию* 21 . Если прибрежная часть острова была покорена, то центральные горные районы не были подчинены и местное население, ведя войну партизанскими методами, пряталось в подземных жилищах в горах, покрытых лесом (ср. : Diod., V, 15, 4-5). Тогда Помпоний выписал из Италии собак-следопытов, чтобы найти убежища туземцев. Вот как описывает этот эпизод византийский историк Иоанн Зонара (Hist., VIII, 18d): "Марк Помпоний получил Сардинию и узнав, что многие из них [= сардов] спрятались в трудноотыскиваемых лесных пещерах, - а он не мог их найти, - призвал из Италии чутких собак, посредством которых он, найдя дорогу, захватил много людей и скота". Таким образом, мы ясно видим, что при римской армии не было специальных, даже охотничьих собак, которые могли бы найти беглецов. Собак-следопытов пришлось выписать из соседней Италии. Они-то и нашли горные тропинки к убежищам местных жителей. Эти животные были либо какими-то специально обученными для поиска людей (беглых рабов?) псами, или же они являлись обычными охотничьими собаками. Подобный способ вылавливания убежавшего противника не был уникальным. Таким образом действовали и македоняне (356 г. до н. э.) в поисках прятавшихся в лесистой местности горных фракийцев, которых искали "охотничьи собаки" (Polyaen., IV, 2, 16), а позднее испанские конкистадоры так вылавливали индейцев.
Другое, более позднее, свидетельство об использовании собак в военном деле - это сообщение римского писателя Флавия Вегеция Рената, преподнесшего свое сочинение "Эпитома военного дела", императору около 386/387 г. * 22 Вегеций, согласно военной практике, рекомендует для предотвращения внезапного нападения врага в кастеллах лимеса привязывать собак с чутким обонянием (Veget. Epit., IV, 26): "Обычай также ввел следующее: чтобы содержались на башнях очень энергичные и чуткие собаки, которые первыми почуят приближение врагов по запаху и лаем это обнаружат". Поскольку сочинение Вегеция, как он сам указывает (Epit., I, 8; IV, 30), базировалось на трудах писателей прошлого, то эта рекомендация могла быть переложением более древнего обычая* 23 . Так, уже автор IV века до н. э. Эней Тактик (Aen., 22, 14) рекомендовал в зимние темные ночи привязывать с наружной стороны стен приученных к ночной охоте собак, которые своим лаем обнаружат вражеского лазутчика или перебежчика. Как видим, хотя способы употребления собак у Вегеция и Энея похожи, но есть и существенные различия в целях использования: в первом случае - предотвратить неожиданное нападение врагов, а во втором - обнаружить разведчиков и перебежчиков. Даже если предположить, что Вегеций руководствовался при написании данного пассажа непосредственно советом самого Энея или почерпнул его из какого-то автора-посредника, то он все же говорит о своей собственной военной необходимости, приспосабливая ее к своим обстоятельствам.
Сложно сказать, исполнялась ли рекомендация Вегеция. Обычно ведь рекомендуется то, чего нет. Иначе зачем советовать то, что все и так делают? С другой стороны, рекомендация, судя по ссылке на обычай, базировалась на реально существовавшей практике. Английский исследователь римского военного дела Майкл Бишоп в послании на военно-историческом подписном листе De re militari от 7 декабря 1999 г. заметил, что ему не известны находки какой-нибудь собачьей конуры в раскопанных римских фортах. Однако, нет ничего невероятного в предположении о том, что римляне использовать собак при охране лимеса, содержа их в кастеллах* 24 . Хотя на колоннах Траяна и Марка Аврелия укрепления границы представлены без изображений собак и их будок, но нам известно, что собаки широко применялись и для охраны частных жилищ, и для защиты общественных зданий, в частности, храмов (Plut. Solert. an., 13, 11 = Moral., 969; Ael. Nat. an., XI, 3; 5; Philost. Apol. Thyan., VIII, 30, 2). Так, на Капитолии храм Юпитера охраняли собаки. Это было как во время нашествия галлов (390 г. до н. э.), так и позднее на рубеже III-II вв. до н. э., когда П. Сципион Африканский ходил по ночам советоваться с богом в это святилище; в I в. до н. э. собак на Капитолии также выпускали на ночь для охраны от воров (Liv., V, 47, 3; Cicer. Pro Sext. Rosc., 56; Aul. Gel., VII, 1)* 25 . Еще в 536 г. византийский полководец Велизарий, осажденный готами в Риме, для безопасности высылал на ночь перед рвом города воинов, в основном, мавров, с собаками, которые должны были предотвратить возможные сношения ненадежных римлян с врагами (Procop. Bel. Goth., I, 25, 17). Таким образом, собак использовали для охранной службы.
Французский исследователь Э. Куни полагал, что во время Маркоманнских войн (167-180 гг.) римляне использовали больших боевых собак* 26 . Данное предположение базируется на прорисовке в итальянском издании И. П. Беллори одного рельефа с колонны Марка Аврелия в Риме* 27 . Однако даже по этой прорисовке видно, что рельеф сохранился очень плохо, а представленная тут пара "собак" по своим размерам, скорее, напоминает львов или лошадей. Данное место на фотографическом воспроизведении рельефов колонны в издании 1896 года настолько попорчено, что абсолютно ничего разобрать нельзя* 28 . Кроме того, нельзя с уверенностью сказать, сам ли И. П. Беллори реконструировал данное изображение или в начале XVIII века фигуры еще можно было разобрать. Однако, даже если это собаки (что, однако, маловероятно), то и тогда они изображены не в батальной сцене, они просто стоят в мирной обстановке. Впрочем, более вероятно, это все же были лошади, которые на рельефах скачут по соседству с этим изображением* 29 .
Таким образом, можно присоединиться к традиционному мнению о том, что римляне не использовали собак непосредственно в бою* 30 . Вместе с тем, воины империи, очевидно, использовали сторожевых собак при охране важных государственных объектов и, возможно, для стражи лимеса. Для этого выбирали особенно злобных сторожевых собак. Скорее всего, использовались собаки-следопыты и для поиска беглецов* 31 . Это все, что мы можем сказать об использовании собак в военном деле римлян, согласно античным источникам.

А. К. Нефёдкин

Литература:

*1 См.: Байдер Р. Боевые собаки мира. М., 1993. С. 6.
*2 Калинин В. А. Происхождение собак, породообразование и классификация пород // Вопросы кинологии. 1993. № 1-2. С. 29.
*3 См.: Мензбирм. Собаки // Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. Т. 39. [Без года]7. Кол. 667.
*4 Сергеенко М. С. прим. 2 к Варр. О сельском хоз., II, 9, 5 (см. : Варрон. О сельском хозяйстве / Пер. М. С. Сергеенко. М. -Л., 1963. С. 187)
*5 Aymard J. Essai sur les chasses romaines des origines а la fin du siиcle des Antonins (Cynegetica). Thиse. Paris, 1951. P. 254.
*6 См.: Keller O. Die antike Tierwelt. Bd. I. Leipzig, 1909. S. 120.
*7 Richter W. Hund // Der Kleine Pauly. Lexikon der Antike. Bd. II. Lief. 12. 1966. Sp. 1246.
*8 Keller O. Die antike Tierwelt. Bd. I. S. 122, Fig. 47; Aymard J. Essai sur les chasses romaines… P. 256.
*9 Боголюбский С. Н. Происхождение и преобразование домашних животных. М., 1959. С. 518; ср. : Cougny E. Canis // DS. T. I. Pt. 1 (1877). P. 881.
*10 Cougny E. Canis. P. 881.
*11 Keller O. Die antike Tierwelt. Bd. I. S. 104.
*12 Dog // The New Encyclopaedia Britannica. Vol. 5 (1980). P. 929.
*13 См.: Cougny E. Canis. P. 881, fig. 1109 (прорисовка); Keller O. Die antike Tierwelt. Bd. I. S. 112, Fig. 43 (фотография). Тогда как Ж. Эймар считает, что статуя представляет боевую собаку из Анатолии (Aymard J. Essai sur les chasses romaines… Pl. IX).
*14 Imhoof-Blumer, Keller O. Tier- und Pflanzenbilder auf Monzen und Gemmen des klassischen Altertums. Leipzig, 1889. S. 8; Taf. I, 31; 32; 33; Keller O. Die antike Tierwelt. Taf. I, 2; 4; 6.
*15 О кличках подробнее см. : Baecker E. De canum nomibus Graecis. Dissertatio inauguralis … Regimonti, 1884. P. 59-63; ср.: Keller O. Die antike Tierwelt.
Bd. I. S. 135-136.
*16 Индекс имен см.: Baecker E. De canum nomibus Graecis. P. 1-7.
*17 Калинин В. А. Происхождение собак.. . С. 26. Скорее надо утверждать обратное: кельты применяли собак против римлян (Strab., IV, 5, 2; Keller C. Die Stammengeschichte unserer Haustiere (Aus Natur und Geisteswelt. Bd. 252). Leipzig, 1909. S. 33).
*18 См.: Mason H.J. Greek Terms for Roman Institutes. A Lexicon and Analysis. Toronto, 1974. P. 86, 156-162 (в техническом смысле стратегом мог называться легат, претор, губернатор провинции).
*19 Jesse G. R. Research into the History of the British Dog, from Ancient Lows, Charters, and Historical Records. Vol. I. London, 1866. P. 171.
*20 Cougny E. Canis. P. 889; Roussel P. Les а l"йpoque hellйnistique et
romaine// Revue des йtudes grecques. T. 43. 1930. № 203. P. 369-371. Изображения травли животных в амфитеатре гладиаторами с собаками периода империи см.: Aymard J. Essai sur les chasses romaines... Pl. IIB; XVII.
*21 Gundel H. Pomponius. 18 // RE. Bd. XXI. Hbbd. 42 (1952). Sp. 2330; ср.: Моммзен Т. История Рима / Пер. с нем. T. I. СПб., 1994. С. 430.
*22 Zuckerman C. Sur la date du traitй militaire de Vйgиce et son destinataire Valentinien II // Scripta classica Israelica. Vol. XIII. 1994. P. 67-74. Другой предполагаемой датой написания трактата является время правления императора Валентиниана III (425-455 гг.), см. : Goffard W. The Date and Purpose of Vegetius" "De re militari" // Traditio. Vol. 33. 1977. P. 65-100.
*23 П. Руссель считал, что речь шла о греческом материале (Roussel P. Les
… P. 363).
* 24 Keller O. Die antike Tierwelt. Bd. I. S. 128; Orth F. Hund // RE. Bd. VIII. Hbbd. 16 (1913). Sp. 2567; Richter W. Hund. Sp. 1247.
*25 См.: Forster E. S. Dogs in Ancient Warfare // Greece and Rome. Vol. 10. 1941.
№ 30. P. 116.
*26 Cougny E. Canis. P. 889.
*27 Bellorius I. P. Columna Antoniana Marci Aurelii Antonini rebus gestis insignis… Romae, 1711. Pl. XIII.
*28 Petersen E, von Domaszewski A., Calderini G. Die Marcus-Sдule auf Piazza Colonna in Rom. Bd. I. Mьnchen, 1896. Taf. 19A-B.
*29 См. : Bellorius I. P. Columna… Pl. XIII-XIV; Petersen E, von Domaszewski A., Calderini G. Die Marcus-Sдule… Taf. 20.
*30 Cougny E. Canis. P. 889; Keller O. Die antike Tierwelt. Bd. I. S. 127; Orth F. Hund. Sp. 2567; Hilzheimer M. Dogs // Antiquity. 1932. № 4. P. 416.
*31 Об этом см. : Cougny E. Canis. P. 889.

Это разнотипная группа мощных и крупных собак с короткой мордой и устрашающим видом, находившаяся на стадии примитивных (неустойчивых) форм пород, сформировавшаяся как генетическая база из собак-аборигенов Древней Греции, Древних государств Востока, Этрурии и кельтов на территории Римской империи. Была выведена для несения охраны (стад, людей и др.), как зверовая собака и как собака-охранник гарнизонов и обозов в войсках . Названия «молосские собаки», «молосские псы», «молоссы» были известны в Европе уже в Средние века (о них упоминает, в частности, Саксон Грамматик). Более широкое распространение оно получило в XVI веке во Франции, а в Англии - в эпоху Ренессанса, то есть с XVII века . Термин «молосская группа собак» широко распространился в обиходной речи лишь в XX веке .

Примитивные породы собак, участвовавшие в образовании молосской группы, являлись аборигенными породами Древнего Востока (Месопотамии , Персии); Древней Греции, стран Этрурии ; особей, обитавших на землях кельтов ; а также на территории Древнего Рима. Предком большинства боевых собак античности скорее всего является тибетский дог. Эти собаки получили распространение в Индии, Непале, Персии, странах Ближнего и Среднего Востока около 3 тысяч лет назад. Эти мощные животные использовались как пастухи, сторожи, охотники. И в боевом качестве тоже. Самые древние его изображения относятся к XII веку до нашей эры - в вавилонском святилище найдена сцена охоты на льва с тибетским догом.

С IV века до н. э., на территории Древней Греции было сформировано ядро «племенного материала», которое стало отправной точкой для дальнейшего образования разнообразных пород и получившее название «молосские собаки» по имени древнего племени молоссов, населявших Молоссию - центральную область Эпира . Эта область в настоящее время располагается вокруг современной Иоаннины в Греции.

Тактика

В сражениях использовались целые своры таких собак. Собаки стремительно врубались в боевые порядки противника, производя невероятную сумятицу, калеча лошадей, раня и опрокидывая воинов неприятеля. При этом кроме расстройства боевых порядков врага и отвлечения его внимания, боевые собаки уничтожали и солдат противника. Вся система подготовки боевой собаки была направлена на то, чтобы, вцепившись в воина, собака боролась с ним до тех пор, пока не победит или не погибнет в поединке. При этом оторвать или поразить хорошо защищенную, тяжелую, физически очень сильную, специально натасканную для убийства человека собаку было крайне сложно. На собак одевали особые ошейники с шипами и краской наносили специальные татуировки. Перед боем собак специально долгое время не кормили, это усиливало их ярость и заставляло сражаться ещё эффективнее. В бою за сворами собак присматривали загонщики, которые занимались как дрессировкой, так и командовали псами на поле боя. По команде собак спускали с поводков и натравливали на отряды противника (желательно с фланга или тыла). Это имело большой эффект, так как голодные раскрашенные собаки не только обращали противника в бегство, но и расстраивали боевые порядки.

Подготовка

Военных собак натаскивали для борьбы с противником со щенячьего возраста. Для этой цели использовали довольно распространенные и поныне методы тренинга . Помощник воспитателя, одетый в специальную накидку из толстой шкуры, дразнил собаку, доводя её до бешенства. Когда воспитатель спускал собаку с поводка, она бросалась на «дразнилу» и впивалась в него зубами. В это время помощник старался подставить собаке потенциально уязвимые части тела (имея в виду воина в доспехах). Так развивалась привычка брать противника точно по месту. В этот же период собакам прививали такие навыки, как преследование бегущего человека и работа с лежащим человеком. Людей, которые дразнили собак, часто меняли, чтобы воспитать в собаке злобу ко всем людям, а не к конкретному человеку. На следующем этапе подготовки на одежду из шкуры надевали доспехи противника, затем доспехи надевали и на собаку, постепенно приучая её сражаться в обстановке, максимально приближенной к боевой. Шипы на шлеме и ошейнике заменяли деревянными палочками. Собак приучали к толчкам, ударам по щиткам, звону оружия, лошадям.

Доспехи

Внешние изображения

Иногда их облачали в специальные доспехи, чтобы сделать менее уязвимыми для ударов холодным оружием и увеличить вероятность победы над врагом. Доспехи, как правило, состояли из металлического или кожаного панциря, закрывавшего спину и бока собаки, или кольчуги , предохранявших наиболее подвижные части тела (грудь, верх предплечий, живот и т. д.). Иногда на голову собаки надевали металлический шлем. Помимо доспехов, собаку вооружали длинными шипами или обоюдоострыми лезвиями, которые красовались на ошейнике и шлеме. С их помощью собака колола и рассекала тело, ноги и руки атакуемого ею воина, ранила сухожилия ног и вспарывала животы лошадей при столкновениях с конницей противника. Одоспешенных собак широко применяли в Новом Свете конкистадоры . Так они защищали своих псов от индейских стрел. Чаще всего там применялись стёганые и кожаные доспехи.

Боевое использование

Внешние изображения

Первые дошедшие до нас свидетельства использования собак в военных действиях относятся, пожалуй к Ближнему Востоку. Существует любопытное изображение фараона Тутанхамона (1333-1323 годах до н. э.) в бою (хотя в крупных войнах он никогда не участвовал) рядом с его колесницей вражеские войска атакуют собаки. Похожие собаки присутствуют на многих египетских изображениях сцен охот фараонов, в том числе и на львов. Вполне вероятно, что они сопровождали фараона и во время боя.
Более известны боевые псы из Ассирии . Предположительно (по барельефам из Вавилона и позже времен Ашшурбанапала), ассирийцы стали применять собак (крупных мастифообразных) в бытовой жизни и охоте в 12 веке, а на войне использовать в 8-7 веках! Ассирийцы для помощи в бою пользовались уже определенной породой собак - догами (мастифами), несшими не только боевую, но и сторожевую службу. Раскопки в Ниневии (Ассирия) доказали, что боевые псы участвовали во многих войнах в армии царя Ассирии Ашшурбанапала (669-627 гг. до н. э.). Их преемниками стало персидское государство, где Кир II Великий ещё в 559-530 годах до н. э. использовал в походах собак. А персидский царь Камбис II в 530-522 гг. до н. э. использовал их в войне с Египтом. Сто лет спустя в войсках Ксеркса псы воевали против Греции.

К грекам боевые собаки попали после победы над Ксерксом в качестве военного трофея . В результате войн доги попали в Эпир . Здесь их целенаправленно разводили на нужды вооружённых сил и на продажу, в области Молоссия. Отсюда пошло название молосский дог и молоссер.

Рим также получил в наследство от Греции боевых собак, но пользовались ими там мало. Вначале собаки на римской военной службе использовались лишь для пересылки важных сообщений. Также Вегеций в своем «Военном искусстве» говорит, что обыкновенно в башнях крепостей заставляли лежать собак с тонким чутьем, которые при приближении неприятеля лаяли и предостерегали гарнизон. Римляне не использовали собак непосредственно в бою. В Древнем Риме использовали сторожевых собак при охране важных государственных объектов и, возможно, для стражи лимеса . Для этого выбирали особенно злобных сторожевых собак. Скорее всего, использовались собаки-следопыты и для поиска беглецов. Также широко они использовались в гладиаторских играх. Вопреки ряду работ, написанных кинологами , где можно встретить утверждения типа «Молосских догов широко использовали римляне в военных действиях против различных племен Центральной и Западной Европы», в сохранившихся до нашего времени источниках в описании боевых действий нет упоминаний об использовании римлянами собак непосредственно в сражении. Однако римляне смогли оценить эффективность боевых собак, когда воевали с варварами в Европе. Одно из первых упоминаний - 101 г. до н. э., когда легионы Гая Мария одержали победу над кимврами в битве при Верцеллах. Боевые псы германцев и бриттов были покрыты броней, а на шее носили специальный ошейник с железными шипами. Недаром у древних германцев собака стоила 12 шиллингов , а лошадь - только 6. Гунны также содержали много собак и использовали их для охраны лагерей.

Средние века

Новое время

Отличились собаки и в завоевании Нового Света. В расписании войск Колумба, например, упоминаются 200 пехотинцев , 20 кавалеристов и столько же собак. В борьбе против туземцев конкистадоры использовали целые отряды собак. Конкистадоры Индий всегда использовали в войне «борзых, а также иных свирепых и неустрашимых псов» . Особо испанские псы прославились в боях за завоевание Мексики и Перу, а в сражении при Каксамалка они вели себя столь храбро, что испанский король назначил им пожизненные пенсии.

Краткая хронология боевого использования

669-627 гг. до н. э. - использование в ассирийском войске царем Ашшурбанапалом.
628 до н. э. - в Лидии создано особое подразделение боевых собак.
559-530 гг. до н. э. - Кир II Великий использовал в походах собак.
525 до н. э. - персидский царь Камбис II использовал их в войне с Египтом.
490 до н. э. - Марафонское сражение.
385 до н. э. - Осада Мантинеи.
280 г. до н. э. - в битве при Гераклее.
101 до н. э. - сражение при Верцеллах.
Сентябрь 9 года н. э. - Битва в Тевтобургском Лесу .
1476 год - Битва при Муртене .

См. также

Напишите отзыв о статье "Боевые собаки"

Примечания

Литература

Р. И. Байдер, Боевые собаки мира. Собаки-телохранители.
М. Барыкова, Псы-рыцари и минеры



Летающие боевые животные

Сухопутные боевые животные

Водные боевые животные

Отрывок, характеризующий Боевые собаки

Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l"enverrai a l"Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.

Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L"Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l"aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l"Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l"armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.

Раскопки ассирийских дворцов и памятников дали нам представление о древней культуре некогда могущественных народов Передней Азии. Все ассирийские цари вели грандиозное строительство - от сравнительно скромных частных домов до пышно украшенных храмов и великолепных дворцов. На стенах этих зданий мы находим изображения сцен с участием собак.

Запечатленная таким образом хроника империи повествует о воинственных правителях, любивших триумфальные шествия, когда победитель ведет за собой множество женщин, солдат, лошадей, колесниц, закованных в цепи пленников.

Рисунки изображают ассирийских царей, приносящих жертвы своим богам и охотящихся на диких зверей.

О высоком уровне развития ассирийской культуры можно судить по изображениям мужчин в искусно вытканных и расшитых одеждах, осыпанных драгоценными украшениями.

Ассирийцы изготавливали свою утварь из золота, серебра и слоновой кости; ковры и ткани экспортировались в Грецию, где их во множестве имитировали. Возможно, таким же образом вывозили и ассирийских собак, ибо в более поздние времена у греков и римлян встречаются похожие на догов собаки.

Особенно интересны для нас скульптурные изображения ассирийских собак, ведущих происхождение от индийских, как упоминается в древних письменных источниках.

Происхождение ассирийских собак

Многие ученые полагают, что все догообразные собаки происходят с Тибетского нагорья, и на этом основании говорят об идентичности обитавших у подножия Гималаев индийских и тибетских собак.

Естественно, что тибетским собакам, оказавшимся в более теплом климате, предстояло в скором времени лишиться длинной пушистой шерсти.

С другой стороны, собаки, сложением напоминавшие догов, существовали независимо от других в центральных областях России, в Польше и в Германии. Это доказывают найденные в раскопках крупные и массивные черепа собак. Собаки крепкого, мощного телосложения, обитавшие в тех регионах, вели нелегкую жизнь в суровых природных условиях и сражениях с дикими животными.

Королевская охота на львов. около 645-635 год до н.э. Фото Британского музея

Сохранились два изображения собак на древних ассирийских памятниках. Одно из них – рельефная плита из вавилонского храма, построенного за две тысячи лет до н. э. и восстановленную впоследствии Навуходоносором.

На одной части рельефа изображен ассириец, ведущий на поводке могучую, похожую на дога собаку, а на другой – собаки, преследующие двух львов, пораженных стрелами.

Эти ассирийские боевые собаки похожи на современных тибетских догов массивным туловищем, крепким костяком, ярко выраженным подвесом и черепом с широким лбом, широкими скулами и мощной нижней челюстью.

Скорее всего их использовали как бойцовых и охранных собак, а может быть, и для охоты на львов и медведей.

Другое изображение охоты находится на барельефе из ассирийского дворца, построенного около 900 года до н. э.

В отличие от первого барельефа, здесь собака гораздо более хрупкого телосложения, она намного изящнее. На голове нет никаких складок, уши маленькие. Она явно относится к типу небольших собак, которые использовались для охоты на мелкую дичь, и хотя напоминает дога, но отличается от него размерами.

Тиждень. Пси війни. Як чотирилапих використовували у стародавніх війнах

История породы

Официальными предками Корсо (Cane Corso) считаются древнеримские боевые собаки, молоссы Эпира и Канис Пуньякс из Рима, которые использовались в военных целях и для гладиаторских боев.

Аристотель (384 до н. э) называл этих рослых, сильных, резвых и злобных собак помесью льва и собаки.

При императоре Клавдии, с целью подчинения Британии Римской империи, в 43 году н. э. римляне захватили южные области острова и, основав там свои поселения, сделали их провинцией Римской империи. Этот момент можно считать точкой отсчета появления новых типов собак, в основе которых леж ало то “генетическое ядро” молосских собак.

До IV века на территории Британии велись захватнические войны римлянами и другими племенами которые имели собак и способствовали их широкому распространению на территории Британии: римляне – древнеримскую (молосскую) собаку, кельты и галлы, по словам Марциалла, жившего в І веке н.э., галльских и кельтских зверовых собак, а Граций Фалиск, современник Марциалла, отмечал британских борзых и бульдогообразных собак. К началу эпохи Средневековья в Британии существовало множество типов собак, на котор ых в значит ельной степени ранее оказала влияние популяция молосских собак, культивируемая римлянами в своих поселениях в южной части Британии, в результате чего практически естественным путем на определенной территории (острове) происходит формирование римского молосса.

В начале V века римляне не могли обеспечивать безопасность Британии. И мперия изнемогала в борьбе с франками, германцами, готами и прочими племенами. Для защиты, уже Италии, требовался каждый солдат и остатки римских легионов покинули остров, прихватив с собой своих любимцев.

Впервые о породе Корсо упоминает Теофило Фоленго (1491-1544), кото рый в общих чертах описывает собаку в смертельной схватке с медведем или со львом, раненным охотником, где она интересно противопоставлена («canes inter seu corsos sive molossus» (латынь) - «собака, то ли корсо, то ли молоссо»). Как видно из описания, речь идет о разных породах собак.

Многие ученые сч итают, что Кане Корсо была представлена двумя типами: один – тяжелый, от которого произошел совре менный неаполитанский мастино (римский молосс), и другой, более легкий и быстрый – предок кане-корсо . Это утверждение основывается на факте заметной разницы между собаками, изображенными в этрусский и романский период.

Если с первым типом собаки (римским молоссом) все более и менее ясно, то второй тип, как и сама эпоха этруссков, покр ыта множеством загадок и тайн.

В VII веке до н. э. народы, населявшие Этрурию (территория современной Италии и остров Корсика), овладели пис ьм енностью. Поскольку они писали на этрусском языке , принято называть народ, населяющий эту территорию этрусками. Однако точных свидетельств, доказывающих происхождении этрусков, не существует. По одной из версий этот народ мигрировал из Восточного Средиземноморья.

Для второго тысячелет ия до н. э. характерно величие и падение наиболее древних государств, таких как Вавилон, Ассирия, Египет, Индия и др., а также стремительное перемещение народов.

Американский историк Вил Дюрант отмечает, что “Этруски являются чрезвычайно интересной исторической загадкой. Они правили Римом в течение сотни лет (или даже более). Однако римская литература в своих сообщениях об этрусках немногословна…”. Этруски населяли Северо-запад Аппенинского полуострова с первого тысячелетия до н. э. и создали развитую цивилизацию. В литературе встречаются упоминания об этрусских собаках, своей мощью и грозным видом восхищавших римлян. Возможно, происхождение этрусских собак идет от ассирийских, так как большинство историков считают этрусков выходцами из Малой Азии. Ассирийцы и вавилоняне передали этрускам и другим народам племенной материал, который, по всей видимости, использовался в формировании молосской группы собак на территории Древней Греции и Древнего Рима.

В конце VI и начале V века до н. э. произошло столкновение интересов этрусков и греков. Около 535 года до н. э. этруски, объединившись с Карфагеном , вступили в сражение с фокейцами . Те с небольшим перевесом победили, но Сардиния осталась в руках карфагенян, а этруски основали колонию на Корсике . В дальнейшем находясь на острове этрусские собаки переквалифицировались на мирные профессии. Они стерегли жилища, помогали скототорговцам перегонять стада.

После утраты независимости Этрурия некоторое время сохраняла самобытность. Во II-I веках до н. э. продолжало существовать местное искусство, обычаи. Длительное время у этрусков было принято, что если собака жила в семье человека благородного, то и сама считалась зверем благородным. Говоря о собаки, нужно было непременно добавить, откуда собака родом, и только тогда становилось ясно, что это за собака и на что она годится. Хорошая собака считалась дорогим подарком для людей высокого положения.

Незадолго до начала Пунической войны, в 283 г., в результате завоеваний, остров Корсика становится римской колонией.

В V веке римские легионе ры покинули Британию в сопровождении мощных и сильных собак (молосских), без которых тогда была немыслима походная жизнь воинов. Эти собаки были выносливы, работоспособны. Они участвовали в сражениях, на стоянках охраняли лагерь, помогали перегонять стада скота, служившего воинам провиантом. История римской армии это не только история сражений и войн. Римские императоры предоставляли своим легионерам в старости возможность безбедно существовать. После выхода в отставку легионеры получали право приобретения земельных участков в пограничных провинциях, на которых они могли хозяйствовать, прихватив с собой своих любимцев. Поселения легионеров-ветеранов – это очень важный фактор жизни этого времени в провинции. Их намеренно расселяли, чтобы разбавить лояльными римскими гражданами местное население.

По всей видимости в формировании собак в Корсиканской колонии римской империи происходит тем же путем, что и в Британии, в котором принимали участие, как собаки завезенные на Корсику этрусками, так и собаки легионеров-ветеранов. Эта порода хранит в себе память о величайших цивилизациях прошлого. Она видела расцвет и закат Римской Империи, была свидетелем средневековья и нового времени.

Кане Корсо формировалась на протяжении столетий методом естественного отбора в теснейшей связи с окружающей средой и ролью, предназначенной ей человеком. Это были нелегкие времена, в которые успешное выживание породы зависело исключительно от способности ее представителей выполнять тяжелую работу, а выбор человека, - каких животных оставлять на племя, - определялся исключительно экономической необходимостью. Никакие излишества не допускались, и ценность животного определялась лишь только службой, которую оно выполняло и пользой, которую приносило.

Скрещивание мастифов с более легкими собаками, пригодными как для охоты, так для сопровождения скота, становилось все более привычным явлением. По-видимому, от этой череды скрещиваний и появились первые прародители кане корсо – породы собак, которые могли применяться для разных нужд, и за это особенно ценимые жителями тех средневековых поселков и крепостей.

С 476 года н.э., когда в след за падением Западной Римской Империи наступило начало Средневековья, начинается период ску дной исторической информации.

Происходит формирование и укрепление феодальных вотчин, впоследствии ставших местной синьорией, классом аристократов, которые с IX века начинают приобретать огромную власть.

На фоне расчленения территориальной целостности на итальянском полуострове происходит дальнейшее улучшение породы собак – потомков далеких италийских молоссов, приобретающих характеристики, хотя и однородные, но достаточно различные в зависимости от предназначения выведенного животн ого.

Падение центральной власти, которая хоть в какой-то мере могла гарантировать минимум с по койствия, сделало еще более насущной необходимость иметь собак, которые могли бы защитить хозя йство и поселки от нашествий разбойников.

Происхождение названия породы “кане корсо” окутано тайной. Есть теория, по которой оно возникло или, по крайней мере, распространилось на Корсике. Тем не менее, единственное письменное упоминание относится к 1551 году, когда Конрад Гесснер в своем труде “De quadrupedis” описывает собак, с такими же признаками как у кане корсо под именем “Canum ex Corsica”, то есть корсиканская собака. Остров Корсика (франц., Corse).

(Если учесть, что свидетельства использования фамилий в Италии прослеживающиеся с XII века определяются топонимическими прозвища ми т.е. географическими, ч то делалось, вероятно, для того, чтобы отличить разных людей с одним и тем же именем. Например в истории итальянского средневекового искусства Джунта Пизано и Джованни Пизано означает не то, что они были родственниками, а лишь то, что оба они из города Пиза , то это предположение заслуживает внимания).

Есть мнение, согласно которому название происходит от греческого “Kortos”, то есть двор, ограждение. Другие утверждают, что “Cors o” происходит от латинского слова “Cohors”, что означает как двор, так и Coorte Pretoria, то есть служба охраны. То есть, дворовая собака или собака для защиты иначе говоря, “принадлежащий ограде, двору”.

Была выдвинута также гипотеза о том, что этот термин нужно отнести к французскому “Corps”, поскольку известно, что до XVIII века существовали датские доги, называемые комнатными, которые защищали покой своих хозяев, всегда находясь рядом с ними, даже в спальне, и собаки другой породы, называемые “da corps”, поскольку их задачей было вступить в жестокую схватку один на один (corpo a corpo) с диким кабаном после того, как зверь уже окружен быстроногими борзыми.

Первое достоверное упоминание о породе относится примерно к 1238 году, когда д ля ари с токр атического рода “de’ Corsi” был установлен герб, на котором появляется изображение собаки, вне всякого сомнения – корсо. Герб считался символом храбрости и умения сражаться – доказательство того, что уже в те времена эта порода определилась и ее моральные характеристики были легендарным и.

К периоду средневековья от носятся и другие следы присутствия этих собак в разли чн ы х частях Италии в подтверждение того, что они были распространены на всей территории страны.

Охранник, защитник, охотник, проводник скота, помощник мясника, сторож скота на пастбище, способный перевозить небольшие грузы, проводник для ходячих больных – все это и еще многое другое выполнял кане корсо на протяжении веков и во всех функциях, в которых он использовался, показал себя ценным помощником и замечательным другом.

Многочисленны сл еды кане корсо на Юге Италии. Только для примера, процитируем один документ, изданный приме рно в начале XVIII века властями г. Битетто из окрестностей Бари, в котором запрещается ввоз собак кане корсо на местную территорию. Еще одно малоизвестное историческое упоминание – в 1993 году была опубликована книга “Неаполитанская гримаса”, в которой из намного более ранних текстов, составленных еще на архаичном языке, приводится сообщение о том, что кане корсо присваивается номер 65 в Лотерее.

Изображения собаки корса увековечены на полотнах немецкого художника Филиппа Хаккерта, работавшего при дворе короля Фердинанда IV (XVIII век), а также на гравюрах итал ьянца Бартоло Пинелли (1781-1835), знаменитого римского гравера, державшего этих собак.

После Второй мировой войны из-за резко изменившихся экономических и социальных условий поголовье кане корсо резко сократилось и было близко к вымиранию.

К 70-м годам XX столетия кане к орсо сохранилась в отдаленных районах южной Италии лишь в единичных экземплярах. В 1973 году профессору Бонатти удалось убедить ряд авторитетных итальянских ученых, которые совместными усилиями создали Общество любителей кане корсо (SACC). У истоков этой работы стояли профессор Фернандо Каз алино, доктор Стефано Гандолфи, Жанантонио Серени, Жанкарло и Люциано Малавази. Позднее Антонио Морсиане составил подробный стандарт породы, принятый в 1984 году национальным объединением итальянских кинологов (НОИК) как временный. В1984 году НОИК устроило первый смотр выращенных в Мантуе собак. Данло Маинарди, известный этолог, написал: «Порода спасена. У собаки корса есть будущее».